Идол - Страница 28

29.

Непробиваемая глухота ночи. Сквозь мрак не видно было ничего. Комната словно погрузилась вглубь плотного чёрного мешка; матерчатые стенки подобрались вплотную, и возникало даже опасение: а можно ли сквозь них дышать?

Рита не поняла, что её разбудило. Приподнявшись на постели, она буравила взглядом черноту, но почти безуспешно: слишком густо. Чувство беспомощности, столь нелюбимое ею, возникло и собралось разрастаться: из-за того, что из потёмок не проступал ни один предмет, в комнате могло оказаться всё, что угодно.

Почти страх… как раньше, давно. Только она фройляйн Рита, а фройляйн Рита не боится, уж по крайней мере, темноты. Ничего, ничего, всё нормально. Она знала, что скоро глаза привыкнут и можно будет различить знакомую обстановку. Но пока оставалось только пережидать полное отсутствие света и звуков.

Рядом бы кого-нибудь, — пронёсся в голове обрывок мысли. Всё-таки спокойнее, когда знаешь, что рядом с тобой — другое живое существо. Зачем? — внутренне расхохоталась Рита. — Я свободная женщина. Мне не нужны никакие ночные спутники, если я не хочу.

А темнота… Это так.

Почему же она проснулась посреди ночи? Ей ничего не снилось, во всяком случае, она не помнила. Помешать, похоже, тоже ничто не могло. (Что например? Звуки: шум мотора, шаги на лестнице, хлопок открывшейся двери, чужие голоса? Нет, ничего такого). Какой-то скачок в организме? Кто там разберётся, только у Риты не было обычая вдруг прерывать сон без видимых причин.

Посторонние появились внезапно посреди ночи… Нет, нет, это не с ней и не про неё, но почему так жутко прокручивать в голове эти слова, как страшную сказку?

Она посидела ещё немного, пытаясь привыкнуть к темноте и борясь с тревожным желанием вскочить и включить свет (ничего же не видно! мало ли, кто сейчас находится здесь!) Вот окно — оно не зашторено, поэтому его можно различить. Светлый прямоугольник — уже что-то. Так, а теперь постепенно вырисовываются очертания ближайшего к окну шкафа — пока только верхушка, но скоро можно будет увидеть целиком, а дальше в один ряд, вдоль стенки — этажерка, маленький столик, несколько тумб. Возле окна — складки штор (хорошо, уже видно), а на стене возле кровати — пушистый ковёр, его можно даже потрогать.

Ну вот, темнота теперь не такая уж и плотная. А из звуков — собственное дыхание, вполне себе звук.

Тревога, возросшая было до выхода из-под контроля, теперь поутихла. Её заменило то особое чувство ночной изящности и таинственности, которые появляются, когда почти отождествляешь себя с ночью. (Рита, впрочем, чаще отождествляла себя с огнём, поэтому чувство было довольно непривычно и не очень сильно).

Так всё-таки, с чего она вдруг проснулась? Рита с интересом глядела на окно и думала о том, что же делать теперь. А что бы сделала фройляйн Рита, если бы столкнулась с ночными часами один на один и если бы в её планы не входил сон? Как захотела бы она использовать это время? Вопрос сложный, потому что опять-таки, она не ночная фея в лунном саду и не романтичная мечтательница, вздыхающая на крыше небоскрёба, — всё это не её образы. Но уж просто так лечь и заснуть — нет, это слишком просто. Фройляйн не такая. А какая же?

Повинуясь интуитивному чувству, которое говорило, что эта ночь — особенная, Рита встала с постели и медленно прошагала к окну. Пол оказался неприятно холодным, но через минуту это ощущение притупилось. Зато через стекло можно было разглядывать звёзды в ночном небе и среди них одну, ярче всех, которую Рита считала своим талисманом. То есть, она знала, что это, скорее всего, не звезда, а планета, слишком уж яркая, и ещё лучше знала, что никаких прав на звезду не имеет, но сути это не меняло. Излишне самовлюблённо, возможно, но фройляйн Рита — вообще натура самовлюблённая, и кто помешает ей про себя считать эту звезду своей собственной? Только здравый смысл, а его Рита давно послала куда подальше, как только поняла, что он мешает ей жить своей жизнью.

Талисман, указывающий верный путь, вращался и подмигивал Рите, та улыбнулась ему. Но звёздочку затянула тонкая пелена туч, и смотреть стало не на что. Рита недовольно закусила губу, попереминалась обиженно с ноги на ногу, но стоять на голом полу было холодно, и она вернулась к себе в постель.

Засыпать она, однако, не спешила. Всё-таки, что-то в ночи было странно, что-то не так, как всегда. Что-то случилось в это время в другом месте, а может, просто тень надвинулась на город, но это не разыгравшиеся чувства. Не придумки, порождённые неудовлетворённой жаждой приключений. Где-то не здесь, возможно, совсем в другом районе города происходит нечто, из-за чего и тревога, и страх, нечто важное, переломный момент, для которого весь этот блеск столицы, все эти праздничные огни и светские разговоры — только дурашливая прелюдия.

Как бы то ни было, боязнь полностью оставила Риту при этих мыслях. Разве не ждала она так долго настоящей жизни, трудной и опасной? Разве не сейчас начнут сбываться её мечты? Её прелюдия — танцы, вечерние встречи, огненные взгляды, обжигающие мужчин — тоже вот-вот закончится, и фройляйн Рита перейдёт к большему… К настоящему, чего она и хотела.

Она еще не знала, что это. Она просто верила.

30.

Начинался вечер как обычно. Всеобщее столпотворение, как и в любую их встречу, веселье и смех, иногда добродушные, иногда довольно острые и кусачие, слова, музыка, краски, шик и блеск натур творческих и свободных; фиолетовые фонтаны блёсток над парком — как звёзды! А что такого: для своего, другого неба и звёзды свои, другие. Мы же воссоздали совершенную иллюзию нового мира, где действуют только законы наших желаний, мир, рассчитанный на нас — не на большинство, мир полупризрачный и неустойчивый, его легко изменить в мгновение ока под очередной каприз; мир, ненастоящий в своей сердцевине и легко разрушимый.